Баудолино, или «человек воздуха» 3.
Итак, Баудолино, вместе со своими спутниками (всего
их было двенадцать человек – дабы соответствовать некоторой версии о древних
волхвах; плюс, несколько кощунственное подражание апостолам) идут на Восток,
руководствуясь средневековой картой Козьмы Индикоплава.
Обо всем этом, мы, собственно, узнаем из
последующего рассказа Баудолино Никите, бывшему сановнику византийского
императора, которого он встретил спустя годы в Константинополе, вернувшись из
странствий. В Никите мы, кстати, видим представителя иной, чем феодалы, третье
(буржуазное) сословие или люди воздуха генерации власти – чиновничества.
Правда, в отличие от знакомой нам малограмотной номенклатуры византийский
сановник отлично образован.
Уже шел 1204 год – время Четвертого
крестового похода. Затаенное раздражение Запада на Византию
наконец выплеснулось в виде разгрома Константинополя – богатейшего и
культурнейшего (но погрязшего в лени) города христианского мира. Баудолино
спасает Никиту во время погрома, и рассказывает ему историю своей жизни.
Склонность нашего итальянца к фантазии, в которые
он сам начинает верить, делает затруднительным процесс отделения правды от лжи в его рассказе. Впрочем, смешение фантастики (всех
этих мантикор, пигмеев, одноглазых аримаспов, людей с лицом на груди и т.д.)
характерно для средневекового сознания (и скоро будет характерно для нашего).
Баудолино рассказывает, что он, после долгих
скитаний побывал в предместье Царства пресвитера, где евнухи правили людьми
удивительных форм. Причем эти люди были почитателями различных ранних
направлений в христианстве, отвергнутых еще вселенскими Соборами:
монофизитства, несторианства, даже циркумпеллионства (стремление к мученической
смерти любой ценой).
Там же обитали и очаровательные козлоногие гипатии
(называвшие себя в честь женщины-философа Гипатии, жившей в Александрии и
погибшей от рук раннехристианских монахов), наследницы гностического учения о
телесном мире, как зле. В лице одной из гипатий Баудолино встретил свою
последнюю и сильнейшую любовь
Но весь этот, в общем-то
безобидный заповедник физических и духовных диковин был уничтожен свирепыми
кочевниками – «белыми гуннами», под которыми Эко, вероятно, подразумевает
язычников-монголов, победивших своих собратьев кочевников-несториан (реальные белые гунны ничего общего с монголами не имели, и были горцами, в шестом веке нашей эры господствовавшими в Индии и Средней Азии).
В само царство Баудолино не добрался (не пускали
евнухи), так что осталось не ясно – а было ли оно? И, после многих опасных
приключений, прибыл с уцелевшими спутниками в Константинополь, как раз во время
его разгрома крестоносцами (такая уж у него судьба была – присутствовать во
время разрушения городов, еще со времен Итальянских походов германского
императора).
Там они нашли искалеченного злодея Зосиму. Там же
начала открываться страшная правда о гибели обожаемого Фридриха Барбароссы.
Выяснилось, что причиной смерти императора могли
стать все оставшиеся в живых «волхвы» (по причине легкомыслия ли, желания
опробовать зеркальный луч Ардзруни, удостовериться в наличие пустоты – откачав
воздух из комнаты; или же в жажде завладеть священной чашей). Баудолино покарал
главного виновника.
Но умудренный Никита, внимательно выслушав исповедь
итальянца, привлек в качестве эксперта греческого инженера. Тот установил, что
Фридрих был жив, впав лишь в летаргическое оцепенение. А умер император, лишь
оказавшись в воде (в процессе инсценировки его гибели).
И тогда, потрясенный
Баудолино явил свое последнее чудо. Он стал столпником. Долгие месяцы он провел
на древнем византийском столпе, продолжая традицию монахов-отшельников. Он
зарос волосом, покрылся паразитами, и как бы впал в священное безумие.
Со всех сторон к столпу сходились греки, желая
приобщиться к мудрости святого человека. А тот пророчествовал в экстазе.
Когда же настало время, Баудолино быстро и тайно
покинул свой пост, прихватив пожертвования (составлявшие немалую сумму). С ними
он отправился на Восток, искать свою возлюбленную гипатию и рожденного ей сына.
Надо учесть, что наш итальянец действительно
испытывал пророческие видения на столпе. Но, в отличие от подлинных
отшельников, которые стали таковыми до конца дней, Баудолино вошел в соответствующее
медитативное состояние, и поэтому, в нужный момент сумел выйти из него. Как
всегда, сильный и гибкий точно Протей.
«Последние десятилетия прошлого века стали поворотным моментом в динамике правящего слоя, временем его исторической трансформации. Я имею в виду становление крайне эклектичного класса новой, трансграничной элиты — магистров свободных искусств, выпускников престижных и не столь престижных университетов, интеллектуалов, интеллигенции, т.е. людей, управляющих смыслами, целеполаганием общества, образами его будущего, кодексами поведения, информационно-финансовыми потоками, геоэкономическими композициями (а не, скажем, товарными или промышленными элементами практики). Людей, связанных с нематериальным, «воздушным» производством, которые по-своему, иначе, нежели предшествующая им элита «третьего сословия», прочитали понятия свободы, транснациональности, универсализма и культуры.
В ХХ веке, шаг за шагом занимая все более важные, стратегические высоты, данная субкультура становится влиятельной и доминантной. За столетие она проделала впечатляющую эволюцию: от проектирования социальных и инженерных утопий — через создание полифоничной инновационной индустрии, включая как военно-конструкторскую отрасль, так и гуманитарно-политтехнологическую культуру — перешла к тектоническим подвижкам в диапазоне от «революции менеджеров» до социального переустройства планеты, строительства нового общественного/мирового порядка. И произвела при этом на свет поколение энигматичных мутантов: поколение «людей воздуха», включая порождаемые и управляемые ими амбициозные национальные и транснациональные неокорпорации.».
«…претендовавшая на власть поросль имела совершенно нехарактерный для прежней элиты привкус контркультурных движений (ср. парадоксальную на первый взгляд генетическую связь яппи с хиппи). И выраженное пристрастие к свободной — лишенной прежних ограничений — интеллектуальной медиации. А также — к интенсивной, провокативной акции, амбициозному проектированию, масштабному риску» (Александр Неклесса, "Люди Воздуха".).
Как говорил Баудолино: «Я
и не прикидываюсь простым. Я люблю видеть: совершается нечто, и только мне
известно, что это дело моих рук».
Алексей Фанталов.